Неточные совпадения
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела
подавать коляску и вышла. Дом уже бросал тень чрез всю улицу, и был ясный, еще
теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда
теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом деле, гербовой бумаги было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится в суд просьбу
подать, а и не на чем.
В один из тех
теплых, но грустных дней, когда осеннее солнце, прощаясь с обедневшей землей, как бы хочет напомнить о летней, животворящей силе своей, дети играли в саду. Клим был более оживлен, чем всегда, а Борис настроен добродушней. Весело бесились Лидия и Люба, старшая Сомова собирала букет из ярких листьев клена и рябины. Поймав какого-то запоздалого жука и
подавая его двумя пальцами Борису, Клим сказал...
«Вот ведь это кто все рассказывает о голубом небе да о
тепле!» — сказал Лосев. «Где же
тепло?
Подавайте голубое небо и
тепло!..» — приставал я. Но дед маленькими своими шажками проворно пошел к карте и начал мерять по ней циркулем градусы да чертить карандашом. «Слышите ли?» — сказал я ему.
Говоря это, он достал с воза
теплые вязаные перчатки и
подал их мне. Я взял перчатки и продолжал работать. 2 км мы шли вместе, я чертил, а крестьянин рассказывал мне про свое житье и ругательски ругал всех и каждого. Изругал он своих односельчан, изругал жену, соседа, досталось учителю и священнику. Надоела мне эта ругань. Лошаденка его шла медленно, и я видел, что при таком движении к вечеру мне не удастся дойти до Имана. Я снял перчатки, отдал их возчику, поблагодарил его и, пожелав успеха, прибавил шагу.
Первый человек, признанный нами и ими, который дружески
подал обоим руки и снял своей
теплой любовью к обоим, своей примиряющей натурой последние следы взаимного непониманья, был Грановский; но когда я приехал в Москву, он еще был в Берлине, а бедный Станкевич потухал на берегах Lago di Como лет двадцати семи.
Так, поверите ли, старики, покрытые кавалериями, едва таскавшие ноги, наперерыв бросались в переднюю
подать мне салоп или
теплые башмаки.
Через час после разгавливанья пасхою и куличом приказали
подавать обед, а мне с сестрицей позволили еще побегать по двору, потому что день был очень
теплый, даже жаркий.
— Да ты, братец, скажи человеку, чтоб завертел хорошенько! — прибавил от себя Горехвастов, — а то они его так
теплое и
подают — vous n'avez pas l’idée comme ils sont brutes, ces gens-là! [вы не можете себе представить, как они тупы, эти люди! (франц.)]
После обеда иногда мы отправлялись в театр или в кафе-шантан, но так как Старосмысловы и тут стесняли нас, то чаще всего мы возвращались домой, собирались у Блохиных и начинали играть песни. Захар Иваныч затягивал:"Солнце на закате", Зоя Филипьевна подхватывала:"Время на утрате", а хор
подавал:"Пошли девки за забор"… В Париже, в виду Мадлены 13, в
теплую сентябрьскую ночь, при отворенных окнах, — это производило удивительный эффект!
Я только один раз был у него летом, кажется, в мае месяце. Он, по обыкновению, лежал на диване; окна были открыты, была
теплая ночь, а он в меховой шапке читал гранки. Руки никогда не
подавал и, кто бы ни пришел, не вставал с дивана.
Подали кофей. Налили по стакану — выпили; по другому налили — и опять выпили. Со сливками и с
теплым калачом.
Ужинать накрыли на террасе; было
тепло и тихо, но Юлия куталась в платок и жаловалась на сырость. Когда потемнело, ей почему-то стало не по себе, она вся вздрагивала и упрашивала гостей посидеть подольше; она угощала их вином и после ужина приказала
подать коньяку, чтобы они не уходили. Ей не хотелось оставаться одной с детьми и прислугой.
И кусочки им
подают с купеческого стола, и одеты
тепло — даром, что с виду лохмотья.
Долинский давно не чувствовал себя так хорошо: словно он к самым добрым, к самым
теплым родным приехал.
Подали свечи и самовар; Дорушка села за чай, а Анна Михайловна повела Долинского показать ему свою квартиру.
Княгиня могла уехать домой в свое
теплое гнездышко, в уютное, неприкосновенное Протозаново, которое казалось ей еще милее после всех петербургских передряг и особенно после того, как Патрикей, всего за день до свадьбы тетушки Анастасии Львовны,
подал княгине распечатанный конверт из Курска.
Уговорившись, где встретимся, я выждал, пока затихла музыка, и стал уходить. — «Молли! Санди уходит», — сказал Дюрок. Она тотчас вышла и начала упрашивать меня приходить часто и «не вовремя»: «Тогда будет видно, что ты друг». Потом она хлопнула меня по плечу, поцеловала в лоб, сунула мне в карман горсть конфет, разыскала и
подала фуражку, а я поднес к губам
теплую, эластичную руку Молли и выразил надежду, что она будет находиться в добром здоровье.
Истомин взял свое портмоне и,
подавая мне ассигнацию,
тепло пожал мою руку.
Между тем хозяйка молча
подала знак рукою, чтоб они оба за нею следовали, и вышла; на цыпочках они миновали темные сени, где спал стремянный Палицына, и осторожно спустились на двор по четырем скрыпучим и скользким ступеням; на дворе всё было тихо; собаки на сворах лежали под навесом и изредка лишь фыркали сытые кони, или охотник произносил во сне бессвязные слова, поворачиваясь на соломе под
теплым полушубком.
Но в комнате, где градусник показывает всегда один и тот же уровень температуры, где и
тепло, и светло, и уютно, все эти морозы и вьюги могут даже
подать повод для благодарных сопоставлений.
И только когда в большой гостиной наверху зажгли лампу, и Буркин и Иван Иваныч, одетые в шелковые халаты и
теплые туфли, сидели в креслах, а сам Алехин, умытый, причесанный, в новом сюртуке, ходил по гостиной, видимо с наслаждением ощущая
тепло, чистоту, сухое платье, легкую обувь, и когда красивая Пелагея, бесшумно ступая по ковру и мягко улыбаясь,
подавала на подносе чай с вареньем, только тогда Иван Иваныч приступил к рассказу, и казалось, что его слушали не одни только Буркин и Алехин, но также старые и молодые дамы и военные, спокойно и строго глядевшие из золотых рам.
Никита
подает кашемир, которым Дурнопечин старательно обматывает себе шею, закладывает уши пенькою и, надев
теплую шапку и калоши, идет.
Агишин. Хорошо; если вам угодно, заеду; я сделаю один визит неподалеку. До свиданья! (
Подает руку Елене). Какая рука… какое
теплое, энергическое пожатие! Не бегайте от счастия… бросьте предрассудки, берите от жизни все, что она может дать вам!.. Не бегайте от счастия!.. (Уходит).
На другой день Великой пречистой третьему Спасу празднуют. Праздник тоже честно́й, хоть и поменьше Успеньева дня. По местам тот праздник кануном осени зовут; на него, говорят, ласточкам третий, последний отлет на зимовку за
теплое море; на тот день, говорят, врач Демид на деревьях ли́ству желтит. Сборщикам и сборщицам третий Спас кстати; знают издавна они, что по праздникам благодетели бывают добрей,
подают щедрее.
Но всесильная страсть взяла свое…Когда Илька
подала каждому свою горячую руку, когда она сумела сказать каждому на прощанье несколько
теплых слов и спела «последнюю» песню, страсть достигла апогея…
С этим он всем нам
подал руку и торопливо и наскоро, кроме одного Пенькновского, руку которого он пожал
теплее и с видимым участием. И странное дело: это участие, которое, разумеется, не скрылось от взошедшей в минуту прощания maman, было как бы поводом к тому, что она вдруг сделалась гораздо суше в обращении с Пенькновским и во все остальное время, пока он тут вертелся, даже избегала вести с ним разговор.
Наступила лагерная жизнь… Потекли дни, очень похожие друг на друга. Во все эти дни Рябович чувствовал, мыслил и держал себя, как влюбленный. Каждое утро, когда денщик
подавал ему умываться, он, обливая голову холодной водой, всякий раз вспоминал, что в его жизни есть что-то хорошее и
теплое.
Марья Петровна взяла кружку с
теплым сбитнем и
подала Александру Васильевичу.
Он
подавал в отсутствие сторожа
теплую одежду и калоши приходившим в банк чиновным посетителям.
— Я вам, Владимир Николаевич, приготовила кофе своими собственными руками. Надеюсь, что вам будет вкусно и приятно. Сюда прикажете
подать или в столовую пожалуйте, там
теплее и уютнее для интимных разговоров. Вот уголок, так бы с кем-нибудь вдвоем и сидел бы. Очень поэтично.